– И чего ты за мной тащишься?
– Я… ничего, – замямлил дальнобойщик, абсолютно дезорганизованный.
– Раз ничего, то отвали, ферштейн?
– Я… это… того…
– Ясно. Может, скорую вызвать? – усмехнулась девушка.
Поскольку ее вопрос прозвучал более или менее по-человечески, Волохов несколько овладел даром речи, но ляпнул такое, что сам обалдел:
– Девушка, выходите за меня замуж!
– Что-о-о? Замуж? Совсем куку? – Оксана постучала пальцем по виску и вдруг зашлась смехом, хохотала до слез, до колик, согнулась пополам и едва не свалилась с каблуков.
Андрей неловко поддержал ее, на мгновение прижал к своему телу, стало жарко, страшно и хорошо. Так он впервые в жизни серьезно влюбился.
Не то чтобы раньше ему совсем никто не нравился, но такого никогда не было. Друзья предостерегали: «На интеллигенцию потянуло, братишка? Смотри, с этими образованными ухо востро надо держать!» Но их подколки только подстегивали.
Вдруг Волохов ощутил непобедимое стремление хоть как-то ей соответствовать. Не заключается же вся жизнь в пиве и футболе! Он пересмотрел коллекцию советских классических фильмов, записал множество крылатых фраз, накупил книг со стихами и прозой – великих и не очень. Дурацкие спектакли и выставки, куда таскала его Оксанка, начинали нравиться. Ведь он неглупый парень, недаром с первого по третий класс хорошистом был!
Плотно позавтракав двумя сосисками в тесте и томатным соком, Андрей привычно взлетел в кабину и вырулил на трассу.
Тренируя память, принялся громко читать:
Вся радость в прошлом, таком далеком и безвозратном,А в настоящем – благополучье и безнадежность.Устало сердце и смутно жаждет, в огне закатном,Любви и страсти; – его пленяет неосторожность.Устало сердце от узких рамок благополучья,Оно в унынье, оно в оковах, оно в томленье,Отчаясь грезить, отчаясь верить, в немом безлучье,Оно трепещет такою скорбью, всё в гипсе лени…1
Трасса убегала вперед серой лентой, петляла среди российских красот, разделенная двойной полосой разметки… Андрей определил время следующего останова: два часа дня, тогда и позвонит Оксанке. Не раньше! Мужик он или нет?!
7. 9 июня, 7.50. Фирма «Соло»
Красный блестящий «Икарус» стоял возле крыльца здания-исполина, где фирма «Соло» занимает две секции пятого этажа.
Сотрудники собрались с завидной пунктуальностью – слишком действенным оказался стимул. Ждали только самого Кавярзина. Но он – особая статья.
Из кодекса клерка:
Пункт четвертый: «Шеф не опаздывает, шеф задерживается – важные дела».
– Ну как, подружка, легко проснулась? – спросила Таня Зарова Лену Зимину.
– Не очень-то! – та сладко зевнула. – Все одно вставать в семь! Предки, как на дачу едут, всегда раным-рано вскакивают. Что, блин, за жизнь подлая, никогда в субботу не выспаться толком. Да еще с мамашей побрехала, попрекнула, мол, помощи от меня никакой. Я возьми и ляпни: «Зато, когда денежки даю, есть польза?» Ну, она и накуксилась: «Это твой долг – родителям помогать!» «Тогда не мешайте исполнять этот почетный долг – не я пятилетие фирмы придумала!» – говорю, и дверью хлоп! Тяжело с родаками, одни претензии. Тебе легче, квартира своя, сама себе хозяйка. Кстати, как Витек, приходил?
– Был. Пожрал, перепихнулись и смылся. Говорит, мама прихворнула, сердце, якобы волновать нельзя, бедняжку, – Таня в сердцах махнула рукой.
– Врет, сволочь! Ничего, Зара, сейчас на природе-матушке стресс винищем зальем, и все будет хоккей! – Ленка оптимистично потерла руки.
– Ну что, девчонки, как настрой? – к ним подошел Ванюша Ленин.
– Боевой! Вот еще один страдалец! – Ленка хлопнула парня по плечу. – Как там, женишок тебя на тряпки не порвал?
– А! Не напоминайте! Всех чертей собрал на мою бедную голову!
– Друг называется!
– Простил потом, но уж очень сокрушался! – Ванюша покачал головой. – Ничего не поделаешь!
– Ванька, – к ним подскочила вездесущая Ирка Соловьева. – Надо помочь экспедиторше!
– О`кей!
Мужчины принялись грузить в транспортный отсек сумки с продуктами, ящики со спиртным, упаковки с водой и соками, складные столы и сборные лавки. Туда же последовали бадминтон, мячи, надувные матрацы и несколько сборных стоек с тентами.
Погрузочные работы почти завершились, когда нарисовался Кавярзин, но не один, а с неким невзрачным господином лет тридцати пяти от роду. Невзирая на жару, тот напялил серый летний пиджак поверх кремовой рубашки-поло и белоснежные брюки со стрелками. На шарообразной голове его гордо красовалась белая бейсболка с эмблемой NIKE.
– Это еще кто? – шепнула Лена на ухо Заровой, та пожала плечами.
– Так, все в сборе? – крикнула Ирка Соловьева. – Проверяю по спискам! Аверьянов!
– Я!
– Бледный!
– Я!
– Выслуживается, сучка такая! – прошипела Ленка вполголоса.
– А ты как хочешь, почетное звание сарафанного радио во плоти еще заслужить надо! – процедил Ленин, отирая тыльной стороной ладони пот со лба.
– Если ни на что другое не годна, то, конечно! – ядовито отозвалась Зимина.
Таня примирительно улыбнулась:
– Ладно тебе, Ленк, надо же кому-то взять на себя организационные вопросы…
– … и доносы! – перебил ее Ванюша.
– Зарова!
– Здесь! – Таня вскинула руку.
– Зимина!
– Есть, товарищ командир! – покривлялась Ленка, Соловьева скорчила рожицу.
Перекличка продолжалась несколько томительных минут.
…
– Щурова!
– Я!
– Яморов!
– Туточки!
Наконец, все погрузились в автобус. Лена и Таня оказались в самом хвосте ровно по центру. Впереди них в одном ряду сидели супруги Середины, в другом, за креслами Кавярзина и неизвестного Ванюша и программист – высокий крепкий парняга Витя Яморов.
Дальше сотрудники располагались попарно. На креслах, расположенных сразу за кабиной разместились Лилия Петровна с экспедиторшей, напротив них две женщины-повара, нанятые специально для готовки и сервировки.
Лев Егорович закрыл дверь «Икаруса».
– А давайте нашу, корпоративную! – крикнула Ирка.
– Запевай! – махнул рукой Кавярзин.
Одинокая ветка сирениУ тебя на столе стояла.Помню день твоего рожденияМы с тобою вдвоем встречали.Плыл по городу запах сирени,До чего ж ты была красива,Я твои целовал колениИ судьбе говорил «спасибо»!Одинокая ветка сирениСколько лет пронеслось, но все жеВспоминаю я день весенний,Тот, который мне всех дороже.Плыл по городу запах сирени,До чего ж ты была красива,Я твои целовал колениИ судьбе говорил «спасибо»!
То была любимая песня шефа.
Из кодекса клерка:
Пункт пятый: " Шеф не любит подхалимов – Шеф жалует лояльных работников.»
8. 9июня, 8.30. Андрей Волохов
Андрей Волохов пару раз останавливался – жара замучила. В такие, не очень далекие рейсы начгар отправлял поодиночке. На дальняк обычно ездили вдвоем. С напарником потрендишь – все отвлечёшься. А так, только в себе кваситься и остаётся. Воспоминания крутились вокруг капризной возлюбленной…
Оксанка – девушка утончённая, как его не послала тогда подальше, одному Богу известно. Разрешила проводить. Видно, этот пижон достал совсем. У своего подъезда проговорила:
– Ну, пока…
– А завтра? – глупо спросил Волохов.
– У меня универ. А ты, как хочешь!
– Давай вечером встретимся. В кино сходим.
– Думаешь, есть смысл?
– Конечно. Моё предложение в силе.
– Ладно, – улыбнулась с иронией. – Встретишь меня после занятий?
– Во сколько?
– В семь, после третьей пары во вторую смену… Не сможешь, не парься. Жду ровно пять минут, ни секундой больше!
– Приду обязательно!
Опоздать немыслимо – считай, всё закончится, не успев начаться.
Ровно в семь Андрей неловко топтался у входа в университет с букетом белых роз.
Она вышла вместе с Софкой и обоими парнями. Девушки простились, церемонно приложившись щёчкой к щёчке. Блондин последовал за Оксаной, схватил за руку почти перед носом Волохова.
– Ну что, детка, может, в кафешку рванём? Угощаю! – с видом ходячего великодушия осведомился несносный пижон.
– Вообще-то, меня ждут! – Она улыбнулась Андрею. – Привет!
– Привет! – проговорил парень, сознавая ответственность момента.
От того, как он сейчас себя покажет, зависят их дальнейшие отношения.
– Фи, Ксюха, тебе изменил эстетический вкус, – скривил физиономию блондин. – Это что?
– Вообще-то, белые розы! – ответствовал Волохов, протягивая букет.
Девушка засмеялась, запрокинув голову – она оценила находчивость кавалера.
– Я про тебя, чмо!
– Верно, я – Человек Могучего Обаяния! – он согнул руку бубликом. – Идемте, мисс, машина подана!
